5 стихий - Сольвейг

-У меня уже был один учитель, - понимающая усмешка вышла кривоватой, Таша осторожно потянулась, разминая затекшие плечи и стараясь при этом не задеть ничего в лаборатории. Время за работой шло почти незаметно, но если Эдмунд и Киаран считали, что пора что-то делать, немке оставалось только наблюдать за тем, как непринужденно раздвигается ткань бытия - задача, считающаяся почти непосильной, для могущественного ирландца представляла не больше затруднений, чем для нее - поднять самого простецкого зомби.
Зато, чтобы не шарахнуться от девочки, потребовалось куда больше усилий. Незнакомые создания Таша обычно не жаловала прикосновениями в иных, кроме препарирования, целях и какой бы располагающей с человеческой точки зрения внешностью они не обладали, доверия к ним от этого не прибавлялось. Если не сказать, что наоборот - чем милее создание, тем более смертоносным оно могло быть. Впрочем, если это существо действительно способно было стать подходящей сущностью для создания химеры, его следовало исследовать максимально сохранно и бережно.
-Конечно, - продемонстрировала ребенку безупречную офисную улыбку Таша, скашивая взгляд в сторону Ива и едва заметно хмурясь. Эйфория и безграничное счастье из него так и плескались, очень заразительные, и столь же не натуральные в сложившейся обстановке. Рано радоваться, рано, первый этап прошел удачно, но самое опасное, что только можно придумать, это расслабиться раньше срока. Поэтому темная позволяет себя и поднять, и закружить, и поцеловать - в другой ситуации за такое можно было бы и без рук остаться, несмотря на всю ее симпатию к Галлахеру - ее куда больше интересует, насколько стоит паниковать.
И судя по тому, что случается дальше - стоило. Таша тихо выплевывает невнятное и оттого непереводимое шипящее немецкое ругательство, в который раз за сегодня опускаясь на колени и прижимая тонкие пальцы к вискам Галлахера. Дар клубится вокруг ногтей почти зримо, темная не слишком хорошо понимает, что происходит, но обходиться полумерами попросту опасается.
-Спокойно, - Таша почти шипит, балансируя на опасно тонкой грани между простым влиянием и перспективой прикончить Ива на месте. - Ив, посмотри на меня, сейчас же, иначе я тебя просто убью, - голос у темной не дрожит, хотя врет она напропалую - хотела бы убить, сделала бы это еще в прошлой раз. Только вот с простыми путями как-то не складывается. - Ниффин? Он сейчас замолчит, - Натали цедит слова так, что кому угодно стало бы понятно, что ниффину лучше замолчать, пока она на ходу не придумала способ его извлечь каким-нибудь кустарным и весьма неприятным способом.
-Сейчас будет лучше, потерпи, - интонации меняются, как по мановению волшебной палочки, только что угрожала, тут же почти мурлычет, осторожно очерчивая пальцами контуры лица ирландца. Тут даже непонятно, что лучше - поскорее вытащить эту чертову штуку из него или дать хоть какое-то время восстановиться.
-Киаран, - Таша поднимает голову, находит его глазами, - это все нормально?

-Кофеус экспрессо,-Альф-взбодренный "чудо-щелбаном" Киарана Галлахера и чуток повеселевший оттого,что можно было вновь колдовать через кольцо-адресовал Иву зелёную искру-пускай тоже слегка расшевелится, а то вон вылитый Бессмертник Кощеев!  В голове у метиса  воцарился желанный лад и склад - пускай в верхнем Йоскирваре не жаловали пришлого, зато здесь каждая половица и каждый  угловой камень не звучали на своей особой частоте, сталкивающейся с волной, на которой"звенел" Уилкис,  в разрывающей англичанина какофонии. И волосы не топорщились от неприязненного зырканья самого пространства тебе вослед. И по стенам не бегали тени чудовищно искажённых очертаний. Даже некромагичка состояла из вполне себе плоти и крови - и Сандра Гонт,клятвенно посулившая запытать Уилкиса до тех пор, пока он не станет туфли ей обцеловывать и молить прикончить, стала тем Кводноном,что не так страшен,как его малюют. После изнанки мироздания, которую и видят-то только под Дальнозоркисом,  а уж спускаться туда -что проделать кросс Верхним Тартаром ,даже школа магов-мясорубов страшила не так, как прежде -как не испугается коровы тот, кто видел бешеного быка.
-Держи, - Альфред,снова взявшийся за работу самозванного буфетчика,поставил перед компаньоном кружку чая и бутерброды.-Я,пожалуй, пока не буду, а воды выпью.,-если после возврата к жизни Найджела из Уилкиса потащат паразита - незачем потом оттирать и отчищать за ним выплеснувшийся назад от боли ужин. А пойди что-то не так-ужинать вовсе не придётся.

Отредактировано Alfred Wilkes (2017-12-07 23:51:27)

Покой, видимо, в этом дивном уголке шотландской архитектуры будет ей исключительно сниться. Если после первого эпизода грохота Таша еще заколебалась, стоит или нет обращать внимание, то продолжение спектакля вынудило ее отложить в сторону увлекательнейший процесс общения с косметичкой и, наплевав на все существующие правила приличия, требующие вежливого стука и столь же вежливого уточнения, есть ли необходимость в ее вмешательстве, вломиться в ванную.
Первым делом она познакомилась со струей воды, метавшейся во все стороны и планировавшей превратить для начала ванную в бассейн, а потом распространить его на территорию комнаты. Таша фыркнула, отплевываясь от лишней жидкость на лице и пытаясь в слабом свете из комнаты разобраться, что вообще случилось - и насколько адекватным и разумным будет соваться.
Разумность и адекватнось, впрочем, на этот день совершенно очевидно решили отоспаться где-то в иных измерениях. Поэтому вместо правильной и логичной оценки обстановки, Таша одним прицельным щелчком пальцев заткнула источник воды, а потом - прямо по разлетевшимся осколкам босиком, разумеется, крови некромага-то определенно не хватало для полного счастья - рванулась к Галлахеру, в который уже за сегодня раз хватая его за руку и в самых гуманистических целях инспектируя его состояние своим даром.
Особой катастрофы не намечалось, если Таша научилась правильно разбираться - очередной приступ болтливости ниффина, наложившийся на не вполне адекватное состояние после пребывания на этой их темной стороне. Впрочем, ниффина тоже можно было понять, ему ожидаемо не нравилась идея попрощаться даже с таким весьма оригинальным методом взаимодействия с окружающим миром и сопротивляться он ей планировал как можно активнее, пока и эту возможность не отобрали.
-Жив? - говорила Таша внезапно спокойно, куда спокойнее, чем, например, дышала. А еще босые ноги внезапно защипало, организм решил напомнить, что крохотные осколочки в его состав ранее не входили и не то, чтобы подходили в виде нового дополнения. - Вставай и не вздумай отойти от меня хоть на шаг.
Следующим щелчком пальцев темная, не собираясь считаться с тем, что это забивание гвоздей при помощи крайне высокотехнологического микроскопа, подвесила куда-то к потолку крупную такую, упитанную магическую искру, призванную временно исполнять роль светильника. Чудом уцелевшее в вакханалии зеркало порадовало картинкой, достойной иллюстрации в комиксе ужастиков, избавившись от всего макияжа Таша превратилась в подобие отражения самой смерти в мировом культурном наследии. Ухитрившаяся промокнуть толстовка была безжалостно отправлена куда-то в общую свалку мокрого и бесполезного, убирать весь беспорядок прямо сейчас некромагиня однозначно не была настроена.
-Интересно, что он завтра выкинет, - хмыкнула Натали, лениво вертясь перед зеркалом и от скуки изучая бессмысленное отражение. Пока что ее магия работала, вопрос только - не случится ли того момента, когда ниффин придумает, как избавиться от этого воздействия. Перспектива исчезновения, знаете ли, может стать очень мощным стимулом для любого интеллекта.

Объяснять, что способна пережить без единого звука и куда более сильную боль, Таша не стала, молча откидываясь на спинку кресла, опуская веки и позволяя Иву заниматься ее ранениями. Только с прикосновением его губ она, словно повинуясь бессловесному приказу, распахнула глаза, внимательно, но все так же безмолвно наблюдая за его движениями и не выказывая ни малейшей реакции - ни поощрения, ни неодобрения.
Только когда он замер, Таша осторожно подняла руку, невесомо, почти неощутимо проводя пальцами по светлым прядям волос ирландца. Он отпрянул - и немка вернула ладонь на подлокотник кресла, все тем же непроницаемым, нечитаемым взглядом следя за тем, как Галлахер уходит в ванную.
Следить за тем, чтобы с ним ничего не случилось, можно было и отсюда - а чувство неприкасаемости личного пространства Таша умела уважать и относилась к нему достаточно бережно. То, что обстоятельство в виде ниффина, заставляло его то и дело нарушать, было вынужденной мерой, ничего не означавшей и не имевшей большого веса.
Некромаги не боятся одиночества. Заповедь из негласного кодекса, как и все прочие, была написана кровью десятков, сотен предшественников. Таша бы поправила неизвестного составителя - некромаги привязаны к своему одиночеству, как к давно знакомому спутнику, они изучили его до мелочей и сроднились с ним настолько, насколько могли. Это позволяло разбираться в себе и понимать себя. Натали исключением не была и знала достаточно хорошо, почему нельзя сейчас двигаться. Почему нельзя было сюда ехать. Почему нельзя было даже шага делать на озере.
Полностью отдавая себе отчет, почему даже прямо сейчас делает грандиозную ошибку, Таша поднимается из кресла, подходит к двери ванной, кладет ладонь на дверной косяк и прижимается щекой к ладони. Босиком ей надо слегка запрокидывать голову, чтобы видеть лицо Ива, немка выдерживает короткую паузу, давая парню осознать, что она здесь и разобраться со своими мыслями.
-Ты спать идешь? - у Натали снова абсолютно спокойный, безэмоциональный голос. На лице нет ни улыбки, ни каких-то других чувств - все, что принадлежит ей, при ней и останется, ни единой подсказки она не даст. Ничего не было, ничего быть не может. Есть дело - и только оно имеет значение и должно быть выполнено. Всему прочему места не должно оставаться.

Таша не шевелится, даже не вздрагивает, когда Ив проходит мимо, возвращаясь в комнату, только прикусывает губу, когда он уже за спиной и не может этого видеть. Еще на абсолютно бесполезную минуту она замирает, хмурится, словно ей не нравятся собственные мысли, потом решительно кивает, как будто договорившись с самой собой и возвращается в комнату, к окну, на котором оставила уже успевшую изрядно остыть чашку с чаем.
Надо бы спать - прямо совсем и очень надо, времени на это осталось совсем ничего, но Натали как ни в чем не бывало, словно у них есть все время мира, допивает подношение Уилкиса и невидящими глазами смотрит в окно, навряд ли будучи способной ответить, что за ним вообще - лес, море, пустыня.
-Иду, - откликается некромагиня на голос Ива, отставляет чашку в сторону, трет виски пальцами, выбрасывая из головы все лишнее. Сейчас - спать, утром - относительным утром - избавиться от ниффина, потом, видимо, разберутся с Альфредом - в это Таша лезть не намеревалась, чужие странные сущности ей были не особо нужны и с учетом того, что вряд ли кто вообще понимал, как эта ерунда функционирует, ввязываться в эксперимент без права на ошибку немка была не слишком-то расположена. Все по очереди и по порядку, так правильнее, чем метаться от одного к другому.
Джинсы Натали небрежно перекидывает через спинку стула. Избавляться от них нет смысла, еще придется возвращаться в Скаредо, и телепорт навряд ли резко начнет работать отсюда, если не сработал сюда. Чисто механически некромагиня отмечает, что в комнате не то, чтобы жарко - при всей ей способности игнорировать температуру окружающей среды, прятаться под одеялом от необходимости поддерживать зону комфорта для себя - можно внести в отдельный вид удовольствия.
К Галлахеру Таша прижимается практически машинально, уже переступая порог сна. Перед заманчивой идеей если не отоспаться, то хотя бы попробовать, все другие желания уверенно расступаются.

...все, поставь на паузу, Мефистофель, пусть вот так и будет в моем мирке.

На крик Таша реагирует почти по-человечески — немедленно просыпается. Только в отличие от человека, ей не нужно задавать вопросов, Ив сам тянется за прикосновением, давая прочитать все физиологические реакции. Это страх — но страх абсолютно обычный, ничего паранормального. Таша не знает достоверно, что именно будет происходить во время извлечения, но очень хорошо знает, что цена за такое должна быть высока. Для человека нормально бояться того, что она будет чрезмерно высока.
-Если бы чокнулся, я бы заметила, - Таша улыбается расслабленно и спокойно, не торопясь вставать и только переворачиваясь на бок так, чтобы удобнее было следить. Она не сказала бы, что выспалась, по-хорошему, следовало бы отсыпаться еще несколько часов, но капризничать и настаивать на этом не собиралась — они приехали, в конце-концов, не в отпуск, а по делу. Вот дело и стоило выполнить в первую очередь. А потом — все остальное.
Таша садится на кровати, обнимая руками колени и позволяя темным волосам окутать себя, как мантией. От открывшегося окна веет прохладой, если не сказать, что холодом, но устраивать бессмысленные сцены по пустякам Натали не приучена. Сегодня все закончится, ниффин отправится куда-то, она заберет вторую тень, потом придумает, как ее использовать и насколько можно полагаться на ее интеллект.
Вопрос — что будет дальше? - встает чуточку острее, чем даже вчера. Таша понимает, что правильно — с точки зрения людей, обычных, по крайней мере, - будет свести контакты к минимуму. Выносить рядом с собой некромага, если судить по поведению всех, кто попадался ей на пути, по меньшей мере неприятно, а если вспомнить вполне закономерную реакцию представителей магщества на показательную демонстрацию того, что с ними будет, если они только попытаются применить силу, то их даже сложно в этом обвинять. С некоторыми особенностями быта и функционирования ближайших соратников смерти было возможно разве что смириться от безысходности. Только если магщество было вынуждено с ней контактировать условиями своей службы, университет — примерно по той же логике, то каждый отдельно взятый человек не обязан был руководствоваться ничем, кроме собственной воли.
Впрочем, сейчас эти рассуждения бессмысленны. Таша едва заметно морщит нос на запах сигарет, он, конечно, и рядом не стоит с ароматом, который источает трехдневный труп, но от того будет польза, а от этого дыма — ничего.
-Меня вчера кормили, - разговор получается таким бытовым, что самой смешно. Осталось обсудить, когда назначить ужин и посетовать на погоду за окном, чтоб уж наверняка. Что касается Уилкиса, то Натали он, конечно, ни на что не сдался, даже на эксперименты его сейчас не пустишь — слишком мало одной тушки для проверки его подселенца, но с учетом того, как оригинально он взаимодействует с окружающим, не самым дружелюбным миром, оставлять его на произвол судьбы попросту опасно для окружающего пространства.
-Бери с собой, я присмотрю, - Таша улыбается так хищно, что сразу понятно — лучше Альфреду лишний раз не ошибаться, цена ошибки будет выше, чем ему и всякому здравомыслящему человеку хотелось. - Только я в душ сначала, постараюсь быстро.
Таша хлопает дверью сильнее, чем предполагалось изначально. Умывающим жестом проводит по лицу, структурируя мысли и собирая все ощущения и чувства — даже те, которые признавать бы ей весьма не хотелось, - воедино и фиксируя. Хотя бы с собой нужно быть честной. Естественно, в жизни она этого не скажет вслух, даже ей понятно, как это эгоистично звучит, но ей бы хотелось, чтобы ниффин остался. И у Ива осталась эта зависимость от ее присутствия, и тогда можно будет пренебречь тем, что за ее прикосновением он тянется только, чтобы не сойти с ума раньше времени. Это до крайности неправильно, человек должен быть покорен только воле — и своей при том, но не всегда нам хочется правильных вещей. Проходить каждый день, каждый час, каждую минуту по тончайшей грани безумия — пытка, похлеще любой, которую можно применить к телу, для Ива — пытка невыносимая, и хорошая девочка бы даже мысли такой не допустила. Ташу хорошей не назвал бы никто, поэтому она спокойно откручивает кран, становится под горячие струи.
Свои границы есть даже у некромагов. По крайней мере эту Таша выставляет себе сама, своими руками, понимая, что есть вещи, которые с человеком просто не проделать так, чтобы его не сломать. Заклинанием волосы сушатся куда быстрее, чем это возможно при обычных условиях, какой-то из магазинов снова не досчитается у себя вещей, но это все уже детали.
-Идем? - Таша снова смотрит, как вчера, абсолютно непроницаемым взглядом. Незачем никому ничего знать.

Таша меланхолично пожимает плечами, принимая решение Ива оставить Альфа сладко спать в неведении. В ее понимании, для светлого такое поведение странно, по меньшей мере, но самостоятельно разбираться со своей совестью Натали готова предоставить Уилкису с полнейшим равнодушием к этому процессу. Она и обычно разговорчивостью не то, чтобы блистала - одиночество этому изрядно способствовало, но сегодня это выходит даже за ее обычные границы. Что тут говорить, если любые слова превращаются в эпитафии. Колесо должно завершить оборот.
Киарану немка вполне благодушно кивает, ей как раз очень понятен этот азарт экспериментатора, стоящего на грани завершения чего-то весьма интересного. Стезя не ее, но от деталей общая суть не меняется. В помещении время как будто замерло со вчерашнего вечера, Таше даже за окно хочется выглянуть - вдруг и там все остановилось. Но она - девочка серьезная и сдержанная, поэтому просто делает то, что от нее просят - послушно активирует генераторы, стараясь сосредоточиться только на этом и не думать больше ни о чем. Делать то, что должен и будь, что будет - иного пути нет.
Исполнить свой план до конца, и незаметно исчезнуть до начала эксперимента (и далеко не факт, что появиться после его завершения) не получается, Ив задевает ее руку и Таша на долю мгновения оборачивается не ледяной королевой, а обычной шестнадцатилетней девчонкой, еще не потерявшей остатки человечности, умеющей и сопереживать, и волноваться, и привязываться, и влюбляться. Наваждение длится недолго, Натали берет в себя руки почти мгновенно, замирая фарфоровой статуей.
-Заканчивай и поговорим, - некромагиня выворачивается из рук ирландца и от самой двери позволяет себе еще один взгляд. Уже за дверью она сжимает пальцы в кулаки и натягивает рукава, чтоб никто не видел, что они подрагивают. Нужно быть совсем идиоткой, чтобы наивно полагать, что риска не существует. И даже то, что они - все остальные - со своей стороны сделали максимум возможного для того, чтобы этот риск минимизировать, еще ничего не гарантирует.
На Киарана с его советами Таша просто недобро косится. В голову он ей не залазил, но оттого не слишком приятнее выслушивать вроде бы очевидные и банальные, но по факту - куда более сложные, чем кажется со стороны, вещи. Проблема ведь не в сроке жизни, поддерживать человеческое тело в более-менее рабочем состоянии Таша может и при куда меньшем собственном магическом потенциале. Некромаги по своей магической природе властны, бесцеремонны и редкостно самодостаточны. Выдерживать такой ритм жизни годами, столетиями, тысячелетиями - сложно невероятно. И уж точно это не тот вопрос, который надо обсуждать вот прямо сейчас.
Появление Найджела Таша встречает ледяным холодом. Когда он останавливает на ней взгляд, Натали улыбается - точнее, скалится, едва не вскидывая руку для того, чтоб если не прибить - то хотя бы помучить, исключительно из-за надменного самодовольства, которым от него веяло так, что эмпатом быть не надо. Впрочем, за ним, кажется, и так явились. Натали только ехидно надеется, что ничего хорошего его не ждет, куда бы он теперь не должен был направляться. С прощением и прочими христианскими ценностями у нее с самого детства не заладилось.
-Попробую, - на лишние эмоции Таша не разменивается. От того, что она сейчас закатит истерику и распсихуется - легче не станет ни ей, ни Киарану, ни Иву, поэтому она просто закусывает губу и принимается за работу - распутывать чужое заклинание, незнакомое, особо не понимая, как оно вообще работает и даже разбираться с этим совершенно нет времени. Нити снимать сложнее, чем казалось изначально, они не хотят сдаваться без боя, отпускать свою жертву, даже на саму темную покушаются, но быстро соображают, что на некромага в плане жизненной энергии где сядешь, там и слезешь.
Когда нитей нет, Натали почти невольно, привычно тянется осторожно, ласково погладить Ива по волосам, дать знать, что она здесь, никуда не уходит, но отдергивает руку в миллиметре от прикосновения. Ниффина больше нет, облегчения ее присутствие не принесет, а лишнее соприкосновение с таким даром, как у нее, для любого светлого ничего приятного не дает.
Таша едва заметно вздрагивает, поднимаясь на ноги и отходя. Дело семейное, ее роль выполнена, осталось дождаться решения вопроса с Альфредом и вернуться в Скаредо.

Первый выпад Киарана Таша демонстративно проигнорировала, не собираясь участвовать в этом акте сюрреализма с элементами телепатии, но на окрик резко развернулась, выразительно сгибая пальцы, по кончикам которых пробежались мелкие искорки. Приказов не пойми на какой почве она не терпела, человек их отдавал или не вполне человек. В покое ее оставлять явно не собирались, супруг загадочной дамы оказался тут как тут - и, разумеется, с очередным умным советом! Таша с огромным трудом сдержалась, чтобы не огрызнуться на тему того, что ей-то что, ей вообще ничего не мешает взять и по своему милому капризу организовать их внуку проблем на всю его долгую, как ей успели сообщить, жизнь, раз уж его ближайшие родственники так и мечтают прибавить к свалившемуся на него снежному кому проблем еще и перспективу тесного взаимодействия с некромагом и всеми вытекающими тонкостями ее быта, как то бесконечные трупы, более, чем странные с точки зрения человеческой морали эксперименты и прочие прелести, вызывающие у большинства нормальных людей исключительно отвращение.
Ту же лекцию пришлось прослушать еще раз. Таша снова подавила горестный вздох, и этой даме, судя по всему, было бесполезно объяснять, что кодекс не придуман от скуки и никто ей ничего в голову не вбивал, это элементарные, на ее взгляд, разумные предостережения, направленные исключительно на то, чтобы минимизировать проблемы для всех - магов, некромагов, лопухоидов. С большой силой приходит большая ответственность и позволять некромагу делать все, что ему вздумается, это как впустить лису в курятник и потом очень удивляться уменьшению поголовья птицы в нем. Но руку, тем не менее, послушно протягивает, в конце-концов, если вся семейка Галлахеров-старших решила коллективно сойти с ума, видимо, это наследственное и явно заразное.
-А я говорила, что надо было его сразу убить, - насмешливо бормочет Натали, кивая в знак согласия поразвлекаться живописью на человеческом теле. Напугать ее этим сложно, символы - так символы, если они будут работать после ее рук, Таша нарисует. По поводу монолога о том, что вызов и бой - это что-то плохое и якобы сама немка, как женщина, должна это понимать, у некромагини несколько иное мнение, она, если честно, считает, что смерть - самое простое решение проблемы и, в отличие от всех остальных вариантов, это единственный гарантированный способ поставить жирную точку и перевернуть страницу, не боясь, что прошлое выскочит из-за спины, как убийца в переулке.
Извернуться в объятиях Ива и пощелкать пальцами, выпуская нужное количество искр для телепортации, получается практически без осложнений для суставов с вполне ограниченным человеческим объемом движений. Сам процесс Натали не то, чтобы обожает, но это с лихвой компенсируется мыслью о том, что альтернативной перспективой было тащить Ива по всем коридорам, устраивая из Йоскирвара филиал какого-то фильма ужасов с кровавыми следами. Крови и так предостаточно, если сама Натали вполне способна не обращать внимания на терпкий, с железным привкусом запах, то для какого-то более приземленного человека это станет вполне себе потрясением.
Если сказано, что Ив должен спать, значит спать - тут Таша не видит смысла спорить с теми, кто явно поболе нее разбирается в происходящем, поэтому осторожно выворачивается из рук парня, укладывая его голову себе на колени и принимаясь осторожно разбирать склеившиеся от подсохшей крови длинные светлые пряди. Еще нужно бы найти этого Уилкиса, проспавшего, видимо, все на свете и хорошо бы прояснить его планы на ближайшее и не очень будущее, а еще лучше - согласовать их с общественными, которые явно начали отличаться масштабностью и изощренностью.
Прикрыв глаза для лучшей концентрации, Натали осторожно запускает поисковое заклинание, которое должно найти Уилкиса и ненавязчиво - ну или навязчиво, как пойдет - потыкать его на предмет оторвать задницу от кровати и дойти до комнаты Ива. Не бегать же в его поисках, в самом деле, самостоятельность и все такое.

Таша только молча закатывает глаза - ну что за беспомощный котенок, возьми, да проверь - есть следы магии или чисто, вроде старше же ее не на один год, но нет, куда уж там, без мамочки мы никуда, только и следи, чтоб дитятко песка не нажралось, а еще води за ручку, корми с ложечки и хорошо, если пережевывать не помогай.
Перекрикиваться через дверь - очень такая себе идея, даже если сон у Галлахера магический, шум снаружи может поднять даже мертвого, поэтому некромагиня лениво вытягивает пальцы, собирая на ладонь побольше магии, стряхивает искры, мелкими жучками устремляющиеся к двери и поедающие самые слабые узлы защитного заклинания. К слову, не то, чтобы она была уверена, что это не спровоцирует магию на немедленное уничтожение внешней угрозы, то есть мистера Уилкиса, но Натали это не слишком смущает, тем более, что обходится. Еще одна искра распахивает дверь и темная демонстрирует в улыбке, до боли похожей на оскал хищного зверька, мелкие зубки. В сочетании с общей картиной - пятна крови, спящий - а попробуй сразу отличить от бездыханного - Ив, задумчиво и как-то машинально гладящая его по волосам Натали, впечатление должно производить.
-Заходи и не вздумай орать, язык себе случайно откусишь, - Таша как всегда потрясающе вежлива и обаятельна, лимит терпения у нее кончился еще на старших Галлахерах. - Выспался? Проголодался? - забота в ее исполнении безумно напоминает издевательство, чем по факту и является, но эти тонкости способен различить кто-то явно поумнее парня, неспособного разобраться в наличии магии на находящемся перед ним предмете.
-Что лично тебе здесь надо? Хотелось бы как-то побыстрее с этим закончить. Так что, вперед, краткий экскурс и, будь добр, никаких демонстраций и отклонений в историю.

Рядом с опрятным,хоть и бледнее смерти,Ивом Альф словно выскочил из лопухоидного фильма о бродягах,ворующих снедь в придорожных закусочных,да вдобавок подхвативших лихорадку-"угощение" Галлахера Уилкис повытряхивал на пол и смёл Тряпосом,но ткани заклятием не отчищались-и без того измятый ,провонявшийся потом свитер теперь заляпывали  жирные пятна-хоть на половую тряпку теперь пускай злополучную одежонку.Досталось и джинсам,ауж головой Альфред словно в урну понырял.Ботинки и без того просто молили о щётке.Ив-а что с ним вытворяли-то,пока Альф валялся в почти наркотическом сне - пытали,резали на алтаре?  -бледнел,чуть не синевой отливая - Альф же раскраснелся,но словно в огневице-и в глазах метиса надулись кровянистые жилки.Тёмная сторона не погладила по голове ни одного,ни другого.
-Так вы его воскресили всё-таки,получается?-хрипло прокаркал Альф.бросивший взгляд на наручные часы-единственное,что смотрелось теперь в наружности метиса шикарной вещью...и тоже  покражей -словно их нацепил на себя  бездомный, обчистивший богатого да чванного волшебника-механические,с двенадцатью стрелками вместо трёх,зато  "солнечный круг"поделен не цифрами и не рисками-вместоних были маленькие планеты.ещёи не стоявшие на месте,а безостановочно вращавшиеся,но Уилкис отлично понимал,что показывает "сумасшедшая безделушка".-А с какого дуба упавши он должен  "идти на ты"? Ты же вынес его тень сИзнанки...и,похоже,кровью расплатился за его возвращение!

-Совершенно верно,мистер Галлахер,-Альф,непривычно притихший было после коридора с дверьми не то а-ля тюрьма,не то Безмозглон - не там ли когда-то держали и Рут Гонт? А если шотландка так и выросла в заключении с огромной силищей  нетренированного, но стража, однако с крохами морали бездумно жестокого испорченного ребёнка - то кого упрятали за зарешёченные двери теперь? - сглотнул,ещё больше похожий на беглеца от Тёток -Лихорадок -с красными, воспалёнными глазами и запёкшимися губами.-Я помню.И...простите мне моё недоверие,я могу проверить его?- - собственный голос Альфред слышал как с обратной стороны луны, диву даваясь,откуда наползли эти подозрительные скрипучие нотки. И торопливо-жадные тоже.Только что Уилкис едва ноги волок - сейчас и усталость, и голод враз  забылись.-Это будет кольцевая магия, заклинание, а я знаю,насколько здесь кольцевиков не любят Просто...извините, но я удивлён, что он дался Вам в руки.Он ведь даже меня запросто может не признать!

Отредактировано Alfred Wilkes (2018-01-01 00:40:55)

]Меняус неодурачус!-в том,что перстень Альфреда отсалютовал разноцветными искрами,не было ничего удивительного ни за последнее время,ни теперь - сам Альф точно раздвоился - за спиной у одного Уилкиса ссохлись "крылья", другого,как примагниченного,тянуло к книге.Одному казалось,что на него едут, грозясь раздавить,стены вырубленного прямо в скале Йоскирвара,не давало покоя то,что в двух шагах поблизости сидят за решёткой такие же колоритные личности, как Рут Гонт, а те,что собрались здесь,за каменным столом...как-то всё на сессию Почти Страшного Суда смахивает!(Примечание :Почти Страшный Суд - аналог Визенгамота в мире ТГ)-и, если что, приговор окажется не менее суровым и столь же молниеносно исполненным.Первому Альфреду хотелось летать в небе,где нет сосущего из тебя жизнь камня,висеть у морды Атрофэна - да,опасного,да, огнемётно-испепеляющего,но посюсторонннего..Желалось, чтобы засветился   экран зудильника и на нём чёрным по белому - не наоборот! -  появилось благословение от Эви,а ещё лучше - настоящую живую Эви из плоти и крови.Второй же готов был схватить фолиант и нестись прочь - если книга правильная, с ней не заскучаешь ни в пустыне, ни на Северном полюсе!
По ветхому тому прокатилось серебристое сияние.Такая же лёгкая волна пробежала почему-то по телу самого   волшебника - и пришло сразу три ответа.
Нож за поясом у Альфреда испустил пронзительно-яркий луч. Блеснули буквы на лезвии - откуда-то в голову юноши постучалась  уверенность -если за это маленькое, но всё-таки острое оружие взяться по справедливости- оно  станет продолжением руки и непременно поразит цель, а по злобе - ускользнёт между пальцев.Свежей лиственной зеленью переливался спрятанный в карман джинсов гребень Эвелины -  оттуда фонило  мощным ощущением силы Жизни - что-то насчёт деревьев, леса, роста, прорыва сквозь мать-землю, и бесконечной  тяги, тяги, тяги ввысь,к солнцу....пока не остановишь заклятием.Теперь Альф знал  если швырнуть гребень от себя,тот, упав, оборотится неудержимо густеющей лесной чащей.
Последним отозвался фолиант - тот фосфоресцировал другим оттенком зелени - каким-то гниющим- так светятся в полнолуние полуночные ведьмы и лунные чародейки. И отдавало от книги чем-то сродни не то смердящей тухлыми яйцами болотной трясине, не то  старой разлагающейся крови.
Подлинник! - теперь уже не сомневающийся Альф протянул руку к Корактору -но Чёрная книга, подпрыгнув, открылась сама - на тёмной, как дёготь, титульной странице, где проступали белые буквы латинского алфавита, правда,складывающиеся в какую-то галиматью. Однако те немедля задрожали ,смешались, перетасовались, как колода карт, и  выстроились во вполне вразумительную надпись на чистейшем английском :
"ТЕБЕ КТО ПОЗВОЛИЛ ХВАТАТЬ МЕНЯ? РАЗВЕ ТЫ НЕ ЗНАЕШЬ,ЧТО Я ДЕЛАЮ С ХОЗЯЕВАМИ-САМОЗВАНЦАМИ? ЗНА-АЕШЬ! ВОТ И НЕ ОБЕССУДЬ ТЕПЕРЬ!"
За спиной у Альфа точно сомкнулись двое невидимых,но ощутимых "щупалец",слились в обруч,никого не подпуская - и не давая высвободиться добыче. Надпись довольно просигналила :
"ЕСТЬ ЛЮДИ, СОБИРАЮЩИЕ КНИГИ. А Я КНИГА,СОБИРАЮЩАЯ ЛЮДЕЙ!"-что-то неразличимое глазом, но осязаемое подтолкнуло пленника в спину, а другая "ложноножка" ткнулась в грудь,там, где пульсировал комок - да так и отдёрнулась.Буквы  затряслись,исчезли,словно стираемые тряпкой,и сменились другими:
"ЧТО ЭТО?! ОТКУДА ОНО?!"
"Ложноножка" снова притронулась к Альфреду - куда бережнее и почтительнее - а надпись разве что  с бумаги не выпрыгивала :
"НЕУЖТО ВСЁ ТАКИ...ХОЗЯИН?!" - Корактор в третий раз "принюхался"к "пойманной рыбке"  -  и прямо в голове у метиса взорвался восторг - не Уилкиса и не Реца.Как будто в самом мозгу англичанина кто-то вопил от радости даже не "Хозяин!", а "Друг!"
"НЕМНОГО НЕ ТОТ, НО МОЖЕШЬ, МОЖЕШЬ ИМ СТАТЬ, ЭТО ЖЕ СУЩАЯ БЕЗДЕЛИЦА! Я ТЕБЕ ПОМОГУ - И НИ ТЫ, НИ  Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НЕ ОСТАНЕМСЯ В ОДИНОЧЕСТВЕ!"-взахлёб застрочили буквы.

Отредактировано Alfred Wilkes (2018-01-08 04:45:48)

Да нисколечки я не одинок!-взорвался без слов Уилкис.
-Ага,так я тебе и поверил!-"хмыкнули"буквы.-Особенно тут,в Йоскирваре,где собрались сплошь шотландцы,ирландцы и валлийцы,а в тебе кровь их угнетателей.И колдуешь ты отнюдь не через символы.И даже если вынести Йоскирвар за скобки - вспомни,что заставляло тебя крутиться на кухне подле Алексис - только ли вкусненькое? То, что твои старики считали "воспитанием", я бы записал в графу "издевательство". Немудрено, что ты и вертелся поблизости от того человека, который видел в тебе просто Альфа, а не проект "Сын".А школа? От тебя же весь класс шарахнулся -ведь у тебя получилось вызвать такого духа! И  в кабинете у фон Лабрадора твой приятель Эйн от тебя открестился - мол,это один Уилкис виноват и никто другой, а Бейли и Даррена вообще не тащили на это идиотское судилище - все ниточки на тебе и сошлись, тебе одному и навешали на шею всех собак!А Скаредо? Как только там сделалось совсем горячо,только и видели твоего Эйна! Даррен и Бейли вообще до Скаредо не добрались,побоялись - может, лучше было бы и не прикрывать их перед Гонтом? Пусть бы и прирезал одного и другого,  да и Мак-Магона с  его подпевалами впридачу! А подвал? Имей ты меня в руках тогда,тот негодяй - не Ив,а настоящий ваш мучитель - сразу бы по-другому запел! Ни до какой Анны и не дошло бы дело - думаешь, во мне не записаны заклятия для того, чтобы приструнить духа-другого? А Общая гостиная? Сладкая парочка спокойно посапывает  в мягких креслах, а ты ломай всю ночь голову,как вытащить Винсента из переделки, куда его завёл исключительно длинный и несдержанный язык и больше никто!А ты,значит, Альфи ,выкручивайся, изворачивайся, измышляй какие-то немыслимые лазейки, да ещё ночь не спи,огонь в камине поддерживай, а то Эви, неровён час,собственный язык проглотит до  рассвета!  Э-эх, разве так надо? А Нэйтан - ты что же, всерьёз родился на свет, чтобы какой-то Нэйтан,  получи он доказательства, что ты натянул ему нос, переслал тебя потом родителям по кусочкам, в пакеты расфасованным? Может,ты понадеялся,. что это у него фигура речи такая - "в паззл порежу"?-напирала книга.-Ой ли! Ну давай начнём хотя бы с твоего монстра, ну давай ! С тебя так немного нужно - произнеси на мне формулу отречения, помнишь её?
Ох! -метис завертел головой. А не дело ли говорит - или пишет, а то зеркалит?  -Корактор? Уилкис ведь и Эви повёл под венец-то бишь,под чашу с петушиной кровью -не потому ли,что оба  они вылеплены из одного теста -оба в своих же домах как подкидыши?И везде как...как треугольники, заблудившиеся среди кругов - раз, и укололи кого-то острым углом ,даже если просто хотели разойтись в дверях... А вот если чуточку подправить...
Чуточку подправить? - Корактор светился уже не зеленовато-тухлым,а белёсым - а Альф вдруг  согнулся  пополам- в бедро и в живот юноше словно какой-то невидимка враз вогнал две раскалённые спицы толщиной эдак с палец.
Красный,скрюченный , полусумасшедший Альф потянул руку к ножу ,который отчего-то не проскакивал сквозь пальцы и не оказывался на полу или рядом с "присяжными заседателями".Что-то гадко чавкнуло, будто некто расплюснул гнилой плод,и не то фыркнуло,не то плюнуло,словно этот же самый невесть кто выстрелил в глаза непонятно кому полупрожёванной кашей или пюре,набив ею сперва полные щёки.
Англичанин ,распрямляясь, моргал  и отплёвывался, измазанный  с ног до головы  непотребной, неописуемо противной жижей .Правая рука Уилкиса  потемнела ,сморщилась, скукожилась,как птичья лапка, лицо  как глиной залепили,на столе подрагивали слипшиеся, раскисшие  ошмётки, кои точно в ванну  макали.

Отредактировано Alfred Wilkes (2018-01-15 02:40:11)